Жизнь и творчество Габриэля Гарсиа Маркеса

Ведущий рубрики «КНИЖНЫЙ ДЕНЬ» Нижегородского областного центра реабилитации инвалидов по зрению «КАМЕРАТА», Дмитрий Померанцев, приглашает погрузиться в мир литературного творчества крупнейшего писателя двадцатого века и просто очень хорошего, интересного автора. Знакомство с творчеством Гарсиа Маркеса безусловно обогатит каждого в духовном и культурном смыслах.
Вы познакомитесь с биографией и библиографией писателя, узнаете об истоках и эволюции его творчества. О том, какое влияние он оказал на других авторов и, конечно, поделимся своими впечатлениями от прочтения его произведений.

КНИЖНЫЙ ДЕНЬ С ДМИТРИЕМ ПОМЕРАНЦЕВЫМ

МИКРОКОСМ

Роман колумбийского писателя Габриэля Гарсиа Маркеса (1927 — 2014) «Сто лет одиночества» (1967) даже неудобно рекомендовать к прочтению — настолько очевидно, что всем и каждому рано или поздно необходимо с ним ознакомиться.
Латиноамериканский литературный «бум» второй половины XX века — уникальный культурный феномен. Подъём той или иной национальной культуры вообще и литературы, в частности, как правило, сопровождается (а зачастую и вызывается) тектоническими сдвигами в общественно-политической жизни данной нации.
Для Латинской Америки конца 50-х — начала 70-х таким сдвигом стал подъём национально-освободительного движения. К власти в ряде стран пришли левые правительства, и сам континент как-то заметно порозовел, если не сказать — покраснел. Что-то вроде революции произошло и в литературе: к власти над умами и сердцами здесь пришли такие люди, как гватемалец Мигель Анхель Астуриас и кубинец Алехо Карпентьер, в своё время посидевшие в диктаторских тюрьмах, парагваец Аугусто Роа Бастос и аргентинец Хулио Кортасар, чилиец Пабло Неруда и, наконец, герой нашего сегодняшнего обзора.
Это был именно, что «бум», гром среди ясного неба. Как говорится, ничто не предвещало, и откуда что взялось. Собственно, о романе Гарсиа Маркеса можно говорить долго и со вкусом. Посвящённые ему статьи и монографии давно в десятки, если не сотни, раз превысили по объёму само произведение. Чтобы не вдаваться в филологические тонкости и не углубляться в лингвистические дебри, скажу так: «Сто лет одиночества» — это сказка. А сказка, как сказал наш классик, «ложь, да в ней намёк». И уроков для добрых молодцев и для девиц красных там тоже хоть отбавляй. Разумеется, это сказка для взрослых. И хотя маркируют его наши сегодняшние книгоиздатели как 12+, года четыре для верности я бы ещё накинул. Не в смысле, что много откровенных сцен, но просто нужна определённая душевная зрелость, некоторый жизненный опыт, чтобы всё понять и прочувствовать.

О чём книга? «Сто лет» — роман-миф, роман-притча и одновременно — очень живое, живописное повествование о человеческом бытии во всём его многообразии — со всеми его радостями и печалями, взлетами и падениями, любовями и ненавистями, рождениями и смертями.
Автор рассказывает историю одного поселения — от его основания до упадка и историю одного рода — от зарождения до угасания. Странным образом эта частная семейная летопись как бы вобрала в себя биографию всего человечества. В книге много библейских аллюзий, из-за чего текст постоянно кажется смутно знакомым, но при этом всё в нём так причудливо изогнуто и чуть-чуть сдвинуто, что узнавание так и остаётся чем-то неочевидным — на грани яви и сна. Роман откровенно фантастичен и в то же время — никакой тебе размытости, отвлечённости — всё предельно конкретно, чётко и ясно. Местами даже грубо, однако при этом — возвышенно и поэтично. Как такое может быть? А бог его знает. Такой, вот, удивительный текст.
Скажу одно: те, кто отважатся прочесть роман, просто не смогут остаться равнодушными. И навсегда запомнят, как минимум, два слова: Макондо — название населенного пункта и Буэндиа — фамилию описываемого рода.

На сегодняшний день существуют два перевода книги на русский язык. Классический, 1970 года — в исполнении Нины Бутыриной и Валерия Столбова и более новый — 1990 года, выполненный Маргаритой Былинкиной.
Есть мнение, что первый перевод грешил неточностями, иносказаниями и умолчаниями. Во-первых, цензоры ножницами поработали, во-вторых, очень уж мы тогда оторваны от остального мира были — просто не было у наших переводчиков лишней возможности встретиться с автором где-нибудь на писательской конференции, вопросы разные задать. А уж если автор из страны капиталистической (например, Колумбии) — тут и вовсе пиши пропало. Однако лично мне старый перевод милее. И румяней, и белее. Легко допускаю, что Былинкина была точнее и ближе к оригиналу. Но как-то у неё всё сухо до хруста — не сказать, чтоб совсем уж выхолощено, но очень геометрично как-то. У Бутыриной и Столбова перевод влажный и горячий — в него проваливаешься целиком — такое, знаете, рождение наоборот.
Не буду сейчас подкреплять свои голословные утверждения примерами из текстов обоих переводов. Боюсь увлечься и не остановиться вовремя, а мне тут и так уже открытым текстом намекают, что формат ВК не предусматривает приступов логореи, и что краткость, увы, не моя сестра.
При желании сами можете сравнить — в библиотеке AV 3715 присутствуют оба варианта. Я же лучше сошлюсь на мнение специалиста — переводчика с испанского (в т.ч. и текстов Гарсиа Маркеса), старшего преподавателя Кафедры романской филологии Филологического факультета СПбГУ Дарьи Синицыной:
«В «Сто лет одиночества» был полемический момент. Я очень хорошо помню, как я в детстве читала перевод Столбова и Бутыриной, и когда там находят утонувшего Мелькиадеса, то «к животу у него прилип кусочек куриного дерьма». И как я была фраппирована этим образом (в возрасте, когда девочки, по Сэлинджеру, от всего «обмирают»). Так вот в оригинале там на животе у него сидит стервятник.» Gallinazo» (дословно "большая курица" или "нечто, выданное курицей" — такой суффикс многозначный) — региональное название стервятника, и Столбов с Бутыриной в конце 60-х могли это значение и не найти. Былинкина им потом пеняла на это. А я склонна считать это, скорее, изящным финтом перцепции. Как-то мне даже нравится, что наш Мелькиадес плавает в реке совсем не так, как все остальные Мелькиадесы. Если уж на то пошло, превращать Катарино в Катарину — хуже. Если помните, в романе действует второстепенный персонаж по имени Катарино. Я, ещё читая перевод Столбова и Бутыриной, удивлялась, почему это женщину зовут Катарино. Ну, то есть вот у Джанни Родари есть сказка про робота по имени Катарино, и там он мужчина. Потом, когда я на одной конференции должна была рассказывать про «Сто лет одиночества», меня зацепило, и я это недоумение (времён, когда я ещё не читала по-испански и не могла заглянуть в оригинал) решила изжить. Загуглила картинки по запросу Catarino Cien años de soledad. И, само собой, это мужчина, манерный гей с цветком за ухом. Ну ладно, в 70-е была цензура, из публикации в «Иностранной литературе» вырезали зоофилию и ещё кое-что, но Былинкина уже могла не волноваться на этот счёт. Так вот у неё мало того что Катарино превращается в женщину, он КАТАРИНА. Дальше — больше. В её переводе «О любви и прочих демонах» Кайетано Делаура, главный герой, почему-то Делауро. Вот уж это зачем?».

В библиотеке AV 3715 перевод Маргариты Ивановны Былинкиной представлен в исполнении Александра Балакирева (студия «Ардис») и Бориса Плотникова (студия «Союз»). Обе записи самого высокого качества, но рекомендовать их по упомянутым выше причинам не стану. К тому же союзовская версия явно представлена в сокращённом виде (продолжительность звуковой дорожки раза в полтора-два короче, чем в других записях). Не первый, к слову, случай: любит студия «Союз» торопливых и невнимательных читателей.
Вот уж для кого краткость — явная родственница.
Перевод Нины Яковлевны Бутыриной и Валерия Сергеевича Столбова представлен в исполнении Елены Лебедевой (студия «Логос»), а также Игоря Князева (студия «Аудио-ЛАУ»). Оба варианта от всей души и со спокойным сердцем советую. Особенно последний. Диктор Игорь Князев в дополнительных рекомендациях среди любителей аудиокниг не нуждается.
Для тех, кто как и я, любит сравнивать различные переводы, в библиотеке также имеются, во-первых, оригинальный, испанский вариант (читает Густаво Бонфигли), во-вторых, перевод на немецкий (исполняет Ульрих Нёйтен) и наконец, в-третьих, — самая экзотическая — украинская — версия в исполнении Галины Долгозвяги (республиканский дом звукозаписи и печати УТОС, з іспанської переклав Петро Соколовський). Последнюю, кстати, прослушал с огромным удовольствием — песня, а не роман! Да вы сами послушайте: «Колись, через багато років, полковник Ауреліано Буендіа, стоячи біля стіни перед загоном, що мав розстріляти його, згадає той давній вечір, коли батько взяв його з собою подивитися на лід. Макондо було тоді ще невеличким селом на якісь два десятки ліплянок із глини та бамбука на березі річки, що стрімко несла свої чисті води ложем з відполірованих каменюк, білих та здоровенних, мов доісторичні яйця». Замечательно, правда?

И напоследок ещё немного экзотики. Имеется у романа и еще одно — восьмое — прочтение. В нашей библиотеке его пока нет (надеюсь, что только пока), но на просторах Интернета книгу найти не проблема (Например, здесь: https://knigavuhe.org/book/sto-let-odinochestva-2/). Текст читает Джахангир Абдуллаев. Читает по-русски — в переводе Былинкиной, но это в данном случае совершенно не важно, поскольку роль играет не то, что читает диктор, а то, как он это делает. Представьте себе низкий мужской голос с сильным восточным акцентом — монотонный, медитативный. А на заднем фоне — звуки природы и народных духовых и струнных инструментов. Вот он где — настоящий магический реализм!
Прослушав роман в этой озвучке, вы поймёте, что Макондо — это небольшой аул, заблудившийся в трёх саксаулах и бесконечных песках где-то между Бухарой, Самаркандом и Кокандом, где муэдзин с высокого минарета громким криком оповещает правоверных о возрастных ограничениях на ближайшем сеансе в местном кинотеатре (хотя вроде бы этот эпизод был в другом романе Гарсиа Маркеса — «Недобрый час» — а, впрочем, неважно).
Стоящий у стены в ожидании расстрела полковник Аурелиано Буэндиа (чем-то неуловимо похожий на красноармейца Сухова) будет щуриться на белое солнце пустыни и вспоминать, как в далёком детстве впервые увидел лёд (лёд в Каракумах, сами понимаете, то ещё чудо).
Старый Мелькиадес при этом будет не цыган (с ударением на второй слог), но цыган (с ударением на первый — так у диктора), благодаря чему неуловимо напомнит Яшку из «Неуловимых мстителей», который тоже родом из эпохи гражданских войн.
Говорю это без малейшей иронии, поскольку искренне восхищаюсь тем, что делает Джахангир Абдуллаев, и тем, как он это делает. Что же касается романа «Сто лет одиночества», то белой завистью завидую тем, кто книгу до сих пор не читал, но вот-вот решится и прочтёт. Ибо сколько им открытий чудных…