Иностранка в бескрайней Сибири
Евгения Зуева («Школьный вестник» №4 за 2022 год)
ИНОСТРАНКА В БЕСКРАЙНЕЙ СИБИРИ
Она ворвалась в наши сибирские просторы прямиком из уютной Праги. В её крови смешались итальянские страсти, чешское спокойствие и русский авантюризм. В её имени — каменная уверенность и прочность скалы. Она жалеет о том, что ничего не видит, но желает познать необъятность сибирского края. Она, подобно Ермаку, жаждет новых открытий — территории, люди, события. Зачем она здесь? Давайте спросим об этом мою собеседницу. Знакомьтесь, Петра Новакова. Наше необычное интервью мы решили совместить с прогулкой в загородном лесу. Там, среди бойко прогуливающихся старушек, звонко смеющихся детей, среди начинающих лыжников и лающих собак мы решили побеседовать о жизни, о смысле, о преодолениях. Петра с лёгкостью рассказывала о том, что далось ей не так легко, как это выглядит на словах. Она чуть иначе смотрит на то, что нам кажется обыденным.
— Петра, расскажи немного о себе. Поведай всё то, что сочтешь важным и интересным, чтобы читатели смогли с тобой получше познакомиться.
— Странно, когда меня просят рассказать о себе, я всегда начинаю рассказывать о своих родителях. Не буду изменять этой традиции. Мой отец наполовину чех, наполовину русский. Его мама — моя бабушка была коренная москвичка с интересной судьбой и яркими жизненными событиями. Мама моя — итальянка на все свои 100 процентов. Она излишне эмоциональна, суетлива и слишком уж плаксива. Ревёт по любому поводу — не важно, грустно ей или весело. Когда она злится, то в общении переходит, как я это называю, на скоростной, непонятный и непереводимый итальянский язык. В эти моменты мы просто наблюдаем за ней, пока она не выплеснет свою злость. Зовут меня Петра Новакова (ударение на букву «а». — Прим. авт.) и получается, что во мне часть Чехии, часть Италии и часть России. А если покопаться, думаю, можно найти и что-нибудь африканское. Хочу африканское! (Смеётся.)
Мне 28 лет, я окончила университет по специальности «преподавание чешского языка для иностранцев». Русский изучала как иностранный язык. К тому же мой муж из России, так что разговорным русским я владею даже лучше, чем классическим, из учебников. Я очень богата на близких людей. Помимо родителей у меня есть две старшие сестры — Анна и Марта, три племянника и одна племянница. Такая вот весёлая семейка.
Со своим мужем Виктором я познакомилась, когда мне было 20 лет, я тогда ещё училась в университете. Ему было 28, и он работал в Праге в строительной организации. Он уже три года жил в Чехии и не собирался оттуда уезжать. Мы познакомились на уличном джазовом фестивале. В моей жизни настал такой момент, когда ты за минуту понимаешь, что это твой человек. Вот и мы это поняли без лишней романтики и философских усложнений. Когда я сообщила, что выхожу замуж, моя итальянская мамочка начала бить посуду с криками и воплями. Я уж думала, что впаду в семейную немилость. Но тут вмешался спокойный и рассудительный папа, объяснил что-то моей вихревой матушке, и она успокоилась со словами: «Приводи знакомиться».
Виктор очень понравился родителям. Его спасло то, что мама плохо говорит по-русски, и его ответы она слышала в переводе отца. А папа сделал все, чтобы маме его переводы понравились. Папе надо было идти в дипломаты. От отца я услышала короткий вердикт: «Русский — значит надёжный!» После этого мы поженились, сняли квартиру, купили собаку и начали жить. Я работала преподавателем чешского в языковой школе, и жизнь проносилась вихрем, как и у всех молодых людей. В ней было место путешествиям, встречам с друзьями и всему тому, что делает нас счастливей.
А в 25 лет в моей жизни случилась автомобильная авария, в результате которой я потеряла зрение. Отслоение сетчатки и другие процессы, о которых говорить не хочется. Вот уже три года я почти ничего не вижу. Могу ощущать свет и темноту и в солнечные дни различаю силуэты человеческих фигур. Может показаться, что я так легко об этом говорю, как будто это не проблема. На самом деле всё было куда сложней и мучительней. Но зачем на читателей сваливать этот тяжёлый трагический груз? У нас у всех хватает своих переживаний. Хочется говорить о светлом.
— Расскажи, как ты приспосабливалась к новой реальности после того, как потеряла зрение?
— Даже не знаю, с чего начать. Наверное, начну с положительного. Мне повезло, что я не унаследовала мамин эмоциональный характер, иначе я бы не смогла всё это пережить. У моего отца три дочери. Я самая младшая, а в душе он мечтал о сыне. По этой причине он воспитывал во мне черты мужского характера. Видимо, это и помогло не свалиться в бездну депрессии. Когда это необходимо, я умею быть каменной. Петра переводится как скала, камень, это и в характере закладывается.
От моей потери зрения, честно сказать, все были в шоке. Семья не знала, как быть и что делать. Я боялась, что мама вообще этого не переживёт. Потом было долгое лечение и восстановление. В аварии я ещё получила перелом ноги и руки. После лечения я задумалась о том, как жить дальше. Поддержали муж и семья. Друзья вообще не оставляли меня одну — постоянно снабжали меня информацией о том, как живут слепые люди, как они организовывают свою жизнь и сколько всего имеется, чтобы эту жизнь облегчить и упорядочить.
Первое время я стеснялась ходить с тростью. Мне казалось, что в меня все тычут пальцем. Мой муж Виктор как-то сумел мне объяснить, что этого не нужно стесняться, купил мне дорогущую трость, с гламурными камешками на ручке и всем тем, что может понравиться девочкам. Он устраивал мне изматывающие обучающие квесты. Заведёт в торговый центр, оставит неизвестно где и говорит: «Жду тебя у выхода». А я на него бурчала: «Значит, до вечера будешь ждать». «Значит, буду», — отзывался Виктор. И ждал, пока я блуждала и искала выход. Такая вот социально-бытовая ориентировка.
В период освоения новой жизни было всё: и кастрюли с горячим супом на себя переворачивала, и обжигалась, и путала сладкое с солёным, а кислое с горьким, а ещё надевала одежду наизнанку… Постепенно всё стало получаться. Языковую школу и моё преподавательство пришлось оставить. Но я планирую туда вернуться. Я уже неплохо ориентируюсь на слух. В этом плане современные гаджеты очень помогают. Я научилась слушать и слышать людей. Пока из моей профессиональной деятельности мне доступны лишь письменные переводы текстов. Многое мне ещё предстоит освоить. Я верю, что всё получится. Позже я узнала, что все ослепшие люди проходят те же стадии переживаний и обучения, что и я. И это нормально.
— Каким образом вас с мужем занесло в Сибирь?
— Мой муж родом из этих сибирских мест. Одиннадцать лет назад он приехал работать в Чехию по контракту, да так и остался. Его профессиональные интересы сосредоточены в области строительства. А теперь произошла обратная ситуация. Ему предложили приехать в Красноярск на год, опять же по строительному контракту. Сам он родился в Иркутской области. Надеюсь, мы туда тоже съездим.
Вопрос, ехать ли мне с Виктором в Россию, вообще не обсуждался. Ехать — и никак иначе. Я понимала, что будут сложности, но всё решаемо. До этого момента в России я была только в Москве, в Санкт-Петербурге и в Сочи, да и то небольшими наездами. Скажу честно, мои знания о России были достаточно подробными, поскольку муж русский и с русским языком я работаю. А вот среднестатистический европеец знает и мыслит стереотипно: икра, медведь, матрёшка, калинка-малинка, ну, и эта ваша знаменитая шапка, забыла её название… О, ушанка! Такие люди многое теряют. Мимо них проходят многовековая история, многослойная культура и уникальные люди. Мы приехали в Сибирь — слепая я, вся в авантюрно-романтических ожиданиях, которые меня не подвели, и неизвестность. Я не вижу, но я поняла, что Сибирь — это другая планета, мир, непохожий на тот, в котором обитаю я. Мне приятно этот мир узнавать, пусть и не с помощью зрения. Мы тут всего четыре месяца, а в голове мысли, хоть книгу пиши…
— Что тебя удивило или, может быть, разочаровало в Сибири? Какие открытия ты успела или ещё не успела сделать?
— Собирались мы спешно. Муж много мне рассказывал про места, где нам предстоит жить целый год. Он пугал меня суровой зимой, даже завывал под ухо, как сибирские ветры. Правда, у него это было похоже не на ветер, а на медведя (Улыбается.) Приехали мы в середине ноября 2021 года, как раз перед началом сибирской зимы. Первое, что меня поразило — это пространства, их ширь. Правильно говорят в народе: «Сибирь необъятная». У нас в Европе улочки узкие, расстояния между домами маленькие, а по некоторым дорогам не сможет проехать большой экскурсионный автобус. У вас всё иначе. Мы с мужем гуляем по городу. Он мне описывает окружающую обстановку. Говорит: «Сейчас мы переходим дорогу». Через некоторое время я спрашиваю: «А теперь мы где идём?» «Всё ещё переходим эту самую дорогу», — отвечает он. А я иду с открытым от удивления ртом.
Второе моё наблюдение и открытие касается питания — как у вас тут всё вкусно! Так, как в Сибири готовят рыбу, её не готовят нигде. Моя сестра Марта — шеф-повар в ресторане в Праге. Я позвонила ей и сказала: «Ни один ресторан Европы не приготовит рыбу так, как моя соседка Мария Степановна». Сестричка на меня немного обиделась. Мы с мужем снимаем квартиру, а наша соседка Мария Степановна, до сих пор не могу привыкнуть, что пожилых людей надо называть по имени-отчеству, взяла нас под свою опеку. А мы и не против.
Именно она — тот самый гений приготовления рыбы в разнообразных видах. Она рассказывала, что долго жила на Камчатке и на Байкале, а, следовательно, умеет обращаться с рыбой. Я чуть пальцы не проглотила от её блюд. Как только учую манящий запах жареной рыбки, сразу прошусь на обед. И не стыдно же мне… Мой муж её ласково зовет тётя Маша. Я не могу к этому привыкнуть. А она предложила: «Зови меня просто Маруся». Вот теперь мы и дружим с Марусей: ходим вместе в магазин, выгуливаем её собаку, а я учусь у неё готовить рыбу, чтобы, приехав домой, поразить свою сестричку-повара. Вообще, Маруся для меня находка. Я у неё заимствую словечки и особенности сибирской речи.
Ещё мне очень понравилась сибирская зима. Жаль, я не могу увидеть глазами эти белоснежные края, большие сугробы, снежные шапки на ветках. Она совсем не такая, как в Европе. Зима морозная, от неё щиплет лицо, но это так приятно. Здесь я подсела на горячий сбитень, брусничный пирог и пельмени. Наверное, мне это грозит прибавкой в весе, (Улыбается.) Жаль, я не могу покататься на лыжах — здесь для этого созданы все условия. Зато мы с мужем катались на санях и детских, как у вас их называют, ледянках. Это такая штука, на неё садишься и едешь с горы. Весело! Мы такую попросили у проходящего мимо ребёнка, он нам её одолжил. Мы с Виктором уселись вдвоём, мальчик нас легонько толкнул — и мы полетели с горы, визжа и вопя, муж — на русском, я — на чешском. То-то удивился хозяин ледянки. Люди у вас замечательные: отзывчивые и… (олго не могла подобрать русское слово) сердобольные. Мы тут заболели коронавирусом, так врачи и наша соседка сделали всё, чтобы болезнь протекала максимально легко и без последствий.
Я только начинаю узнавать Сибирь. Впереди ещё поездки в Иркутск, на Байкал и на Алтай. Так что всё удивительное и неизвестное ещё только ожидает меня. А вообще, здесь всё на уровне — не нужно думать, что здесь живут дремучие люди. Мы с мужем посетили здешний джазовый концерт — мероприятие европейского уровня, за которое не стыдно.
— Скучаешь ли ты по родному городу?
— Я в Сибири не так давно, поэтому пока не скучаю. К тому же сейчас родным и близким можно звонить, писать, общаться по видеосвязи. Ещё я тут у вас на каждом шагу открываю рот от удивления, поэтому на скуку просто нет времени. А чувство ностальгии обычно появляется после длительного пребывания не дома. Я вообще заметила, что после того, как я потеряла зрение, в моём характере стали проглядываться черты космополита. Мне кажется, что я могу жить где угодно и даже порой хочу пожить в разных местах. Может, это оттого, что я не вижу родных мест, знакомых пражских улиц, не ощущаю привычных городских запахов? Поэтому чувство скуки как бы не успевает сформироваться.
Единственный, по кому я скучаю, это наш пёс Генрих. Нам пришлось его оставить с родителями. Вот его мне очень не хватает. Он, конечно, может тявкнуть в трубку телефона, но от этого хочется ещё больше быть рядом с ним. Он у нас сенбернар, потомок собачьих чемпионов мира. Правда, самому быть чемпионом ему не суждено. Его забраковали члены жюри именитых собачьих смотров, сказав, что его белые пятна то ли не так расположены, то ли не соответствуют стандартам окраса породы. Ну и ладно, не всем же выигрывать конкурсы. Я очень люблю его белые пятнышки. И сам он их любит. Пёс может изваляться в грязи, испачкаться, но белые пятнышки всегда остаются чистыми. Мы дали ему гордое имя Генрих, и он ему соответствует. Только мой муж всё портит и называет его ласково Гена или Геныч. По-моему, это имя носит крокодил из вашей сказки. Думаю, Генриху понравилось бы бегать по широким улицам и берёзовым рощам сибирского города.
— Петра, расскажи, чем ты занимаешься, пока твой муж работает? Сложно ли в незнакомом городе?
— В любых незнакомых обстоятельствах сложно. Но если есть те, кто поможет, кто подскажет — всё становится проще. Я сейчас обеспечиваю наш быт: готовлю еду, хожу в магазин за продуктами, учусь вязать с подачи Маруси. В доме, где мы снимаем жильё, стараниями Маруси меня уже все знают и помогают, если это потребуется. Недавно сосед принёс ведро картошки. Тут соседство — это больше, чем человеческое общение, это дружба. Маруся строго следит за тем, чтобы меня не обижали. Она так и наказала всем: «Не обижайте Петеньку». Это она так ласково называет меня — Петенька. А я и не против.
Я сразу, как только мы приехали, услышала, что в Сибири какой-то свой собственный язык. Ваши словечки и выражения могут быть неясны москвичам, и уж тем более они вводят в заблуждение меня. Я эти слова вычленяю из потока речи людей, записываю, анализирую, что они значат и как их правильно употреблять. Это забавно и удивительно, сколько нового я услышала. Мой муж смеётся, говорит, что скоро я буду изъясняться как, коренная сибирячка. Я немного боюсь, что у меня появятся слова не из литературного языка, потому что сибирская речь уж очень заразительна, особенно для меня — лингвиста в душе. Вот только несколько примеров.
Чтобы вылечить простуду, Маруся принесла варенье и говорит: «Я принесла вам викторишное варенье». Оказалось, ягоду, которая во всём мире зовётся клубникой, тут называют викторией. И никто не знает, почему.
Кассир в магазине спросила меня: «Вам какой пакет — маечку или обычный?» Я растерялась. Оказывается, «маечками» тут называют пакеты из супермаркета, поскольку по форме они напоминают майку с широкими бретелями.
В автобусе услышала от молодых людей фразу: «Быстрей, опоздаем на ленту». Я знаю слово «лента», но это не та лента, на которую можно опоздать. Спрашиваю у мужа, что такое лента? А он мне объяснил, что так студенты называют лекции в университете. Надо где-то отловить студентов и спросить, почему они так обозвали лекции.
Вешалки для одежды тут зовутся плечиками. Мы были в гостях в деревне у приятеля моего мужа, так он место, где держат свиней, кур и гусей, называл «стайкой». Муж так и не смог объяснить мне природу этого загадочного слова.
Кладезем таких словечек для меня является Маруся. Я вообще иногда с трудом её понимаю. Ощущение, что она говорит на каком-то старославянском языке. А она мне всё терпеливо объясняет. Теперь я знаю слова: каморка, оказия, сбрендить и моё любимое выражение «с бухты-барахты». Оно смешно звучит и в звуковом плане мне очень нравится. А выражение «до свадьбы заживет» странное… До чьей свадьбы? А если ты уже замужем? Вопросов у меня пока больше, чем ответов.
Вернусь в Прагу и буду разговаривать на непереводимом русском, как моя мама злится на непереводимом итальянском. Я почти каждый день надиктовываю себе всё то, что здесь со мной происходит. Это такие своеобразные путевые заметки иностранки в чужом городе. Возможно, потом получится сварганить из этого книгу. Слово «сварганить» я также услышала у Маруси. А можно так выразиться «сварганить книгу?» (Тебе можно. Ты — иностранка. — Прим.авт.)
— Петра, среди наших читателей много тех, кто преодолел себя и свои трудности, оставшись без зрения. А есть и те, кому только предстоит себя отыскать в этом мире. Что воодушевляющего ты могла бы им сказать?
— Советчик из меня пока что не особо компетентный, поскольку мои преодоления и поиски себя только начались. Я пытаюсь существовать в новых условиях и не потеряться в них. Я очень рада, что до потери зрения я успела приобрести профессию, выйти замуж. С таким багажом не страшно идти дальше, пусть и в темноте. В моих планах освоиться, вернуться к работе и родить ребёнка. А читателям я хочу сказать: не упускайте возможности, постоянно выбирайте что-нибудь для себя — не нравится одно, беритесь за другое. Сейчас можно выбирать не только с кем жить, но и как жить и где. Не отказывайте себе в мечте. Мой муж в шутку говорит: «Хочу научиться управлять самолётом». А я верю — всё у него получится! И у вас всё получится!
Наша прогулка с Петрой затянулась, увлекая нас обоюдоинтересной беседой. Позади, на почтительном расстоянии от нас прогуливался её супруг Виктор, чутко наблюдая, чтобы в воскресном лесу с нами ничего не случилось. Девушка с каменным именем и чуткой, как у ребёнка, душой не выделяется из толпы. Она — не великий спортсмен, не музыкант, не писатель, но это пока… Думаю, амбиции приведут её к тому, что она станет тем, кем захочет. По крайней мере, я ей искренне этого желаю. Мы много смеялись, я подарила ей тёплые варежки, пополнила её словарик сибирскими словечками и выражениями и пожелала удачи в её личном освоении Сибири.
