Лёвкин слон

Ольга Насонова («Школьный Вестник» №5 за 2022 год)

ЛЁВКИН СЛОН

Мама Лёвку называла непослушником. Это потому, что он всё время хотел со двора удрать, за ворота, к большим мальчишкам. Во дворе-то что? Ничего интересного. Ветер пыль гоняет. Да ещё эта Эллочка соседская со своими куколками. Стол, стулья ставит, куколок рассаживает, играть зовёт. Она, Эллочка — мама, а он, Лёвка — папа. И попробуй, откажись, сразу заревёт.
А большие мальчишки за воротами играют в клёк. Стоишь, целишься. В руке длинная палка. Приседаешь, руку отводишь назад, палку бросаешь. Стараешься в клёк попасть — чурочку деревянную, с кона её сбить, чтобы подальше улетела. Если сбил — несёшься изо всех сил за палкой своей. Надо успеть вернуться к черте, пока вада клёк на место не поставил. Если повезёт — вада не осалит, и сам добежишь, и других выручишь, кто до тебя клёк с кона сбить не смог, — они тоже за палками своими бегут. Но если вада по чурочке стукнет и крикнет «Клёк», значит всё — тебе водить... Очень игра интересная.
Ещё большие мальчишки слониху Нелли из городского зоосада на Волгу купаться провожают. Как только услышат, что она трубит, палки бросают и бегут к мосту через речку Царица.
Каждый день сторожа водят слониху к Волге. Летом в Сталинграде такая жара, что и слонам тяжело. Всех на реку тянет. Хочется забраться в прохладную воду и сидеть там по шейку, вяло шевелить ногами и руками. Сидеть до тех пор, пока губы не посинеют. Потом плескаться, с шумом, визгом разбрасывать вокруг блестящие брызги, бегать по воде у самой кромки берега.
Слониха Нелли родилась в стране Индии, в Сталинград её привезли на поезде. Про это Лёвке рассказал дедушка Франц Яковлевич. Он про слонов много знает. То, что у них хобот — это и рука, и нос, а когда они беспокоятся, то ушами машут.
Дедушка Франц Яковлевич берет Лёвку за руку, и они идут в зоосад. Вместе они смотрят тигров, леопардов, пингвинов. Есть в зоосаде лоси, олени, змеи и множество других зверей, но самые любимые — слоны. Их зовут Нелли, Шанго и Мимоза. Когда Лёвка возвращается домой, то сразу хватается за карандаш и в альбоме рисует. Дедушка не понимает, что Лёвка рисует, всё время спрашивает:
— Что это? А вон то что?
— Как же ты не видишь? — искренне удивляется Лёвка. — Это же слон. Вот хобот, а вот хвост.
— Нет, — говорит дедушка, — разве так бывает? У тебя хвост и хобот одинаковой длины. Это у тебя два хобота.
В следующий раз Лёвка уже более внимательный в зоосаде, смотрит, какой у слона хвост, а какой хобот.

Слониха Нелли очень довольна. Она любит купаться. Каждый день медленно и важно шагает Нелли по одной и той же дороге на берег большой реки. Дорогу она хорошо знает, у слонов память отличная, и два сторожа-провожатых, которые всегда рядом идут, ей совсем не нужны. На полпути к воде Нелли каждый раз догоняет ватага шумных весёлых мальчишек. Они ей нравятся. Шустрые, как воробушки, то у одного бока вспорхнут, то у другого, то вперёд забегут, то назад возвратятся. Лишь один, самый маленький, всё время рядом топает, глаз с неё не сводит. Спотыкается, один раз даже шлёпнулся. Нелли подносит хобот к его шее и дует: «Не зевай, упадешь!» Малыш на ходу втягивает шею в плечи, улыбается, ему щекотно. Мальчишки громко хохочут: «Нелли Лёвке в ухо фукнула!»
С наслаждением Нелли заходит в реку. Слоны прекрасно плавают, могут даже нырять и дышать через высунутый из воды хобот. Вода свежая, чистая. Иногда в ней плавают вкусные овощи, фрукты. Они упали с грузовых барж при перевозке. Однажды мальчишки поймали большой сладкий арбуз и тут же, на берегу его съели. Нелли тоже досталась пара кусочков.
Она долго барахтается в воде, переваливается с одного бока на другой, набирает в хобот воду, поливает себе спину. Мальчишки терпеливо ждут, знают, будет весёлая забава. Нелли ещё раз набирает воду и неожиданно брызгает прямо на них. Начинается шум, визг, крики. Так веселятся они каждый день. Напоследок долго прощаются, машут кто руками, кто хоботом: «До свидания, до завтра!», «Обязательно приходите!», «Обязательно придём!».

Сегодня воскресенье, день выходной, но только не у мальчишек. Игра в самом разгаре. Лёвкина мама дома, строго за ним следит. Со двора ни-ни! Хорошо, что Эллочки нигде не видно. Наверное, вместе с бабушкой в магазине, отоваривают карточки. Лёвка замер в воротах, смотрит на игру.
— Что стоишь, Лёвка? — кричат мальчишки. — Чурки собирай!
— Не могу, мамка заругает.
Вечером в Театре юного зрителя спектакль. «Кот в сапогах» называется. Лёвка его уже смотрел, но всё равно интересно. Они с мамой пойдут, и дедушка, и Эллочка со своей бабушкой. Дедушка сказал, что это правильно, что спектакли показывают и кино, книги в библиотеках выдают, хоть и война: «Это назло фашистам, пусть не думают, что мы их боимся! А кто не боится, тот и победит!»
По радио ещё с утра объявили воздушную тревогу: «Говорит штаб противовоздушной обороны! Воздушная тревога, воздушная тревога!» Так теперь часто бывает. «У-у-у-у», — загудит сирена. Длинно, протяжно. После такого сигнала все люди должны в бомбоубежище спрятаться: в подвал дома или в специально вырытое укрытие во дворе — щель называется. Спрятаться там и сидеть, пока по радио не скажут: «Отбой воздушной тревоги».
Лёвка сирены не боится, хотя она и громкая. Когда гудеть начинает, ему сразу представляются слоны. Очень большие слоны. Они стоят с высоко поднятыми в небо хоботами и трубят все разом. Это не страшно, это удивительно.
Воздушные тревоги часто учебные. Они нужны для того, чтобы люди знали, что делать, если прилетят вражеские самолёты и станут бросать бомбы. Лёвка не раз видел, как по улице провозили зенитные пушки. Пушки эти высоко в небо стреляют и сбивают летящие самолёты. Если самолёт сбить, тогда он бомбу сбросить не сможет.
— Лёвка! Вот я тебе, непослушник! — сердится мама.
Это он со двора вышел, стоит посреди улицы. Сам не заметил, как так вышло. Сильно теперь мама ругаться будет!
— Кричу, кричу тебе, а ты не слышишь! Смотри, что творится.
Мама показывает наверх, в небо. Издалека на них надвигается темная большая туча. Она все ближе, ближе и гудит: «Гу-у-у-у». Лёвка прищуривает один глаз, а ко второму приставляет сложенную трубочкой ладонь, так всегда дедушка делает, когда хочет что-то вдали увидеть. Туча делится на точки.
Мама не даёт досмотреть, хватает Лёвку за руку и тащит с собой. Они бегут в подвал дома.

В подвале у них комнатка. Там хранится всякая домашняя утварь, и стоят бочки с солёными огурцами, помидорами, мочёными яблоками. Ещё в начале лета мама снесла туда узел с одеждой, сухари и крупу для каши, бутыль с водой поставила. Лёвка рядом с пустой капустной кадкой себе местечко устроил. Там у него старый отцовский пиджак лежит, а под ним альбом и карандаши спрятаны. Отец ещё перед войной уехал в город Омск, хотел их с мамой к себе вызвать, да не вышло. Уехал в новом пиджаке, а старый оставил.
Только и успел Лёвка альбом с карандашами проверить: на месте ли? Хотел удобнее на пиджаке устроиться и порисовать, а сверху как бухнет что-то изо всех сил, как загудит, загрохочет. Даже дом затрясся, двинулся. Лампочка под потолком погасла, мусор и труха сверху посыпались. «З-з-з», — зазвенело в ушах.
Лёвка присел, уши закрыл руками. «Бум-м-м!» Задрожало, задвигалось вокруг. «Бум-м-м». Стало трудно дышать, в носу защекотало. «Кхы-кхы-кхы», — покашлял Лёвка. Руки от ушей отнял, хотел из-за кадки выглянуть.
— Лёвка, Лёвка! — закричала вдалеке мама. — Где ты? Я тебя не вижу.
И снова: «Бум-м-м!»
— Горим!
— Вход завалило!
— Лёвка! — подбежала мама, на руки его взяла, как маленького.
В другой раз он возмутился бы, а сейчас ничего, голову на мамино плечо положил, закрыл глаза, как-то в них потемнело.
«Бум-м-м. З-з-з. Бум-м-м».
— Сюда, сюда идите, — крикнул дедушка, — здесь в слуховое окно пролезть можно! Выбираться надо, сгорим.
— Лёвка, руки вверх подними!
— Сюда давай!
Кто-то крепко схватил его за протянутые руки, выдернул из окошка, на землю поставил. Лёвка повернул голову в одну сторону, в другую. Ничего не узнал, как будто не в своём дворе, а в новом месте оказался. В страшном месте. Огонь вокруг да чёрный дымище.
Один за другим полезли из окошка люди: мама, соседка тётя Маша со второго этажа, которая всё время угощала их вкусными пирожками с капустой, дедушка. Мама схватила Лёвку на руки, прижала к груди.
— В щель бежать надо! — прокричал дедушка. — Осколками засечёт!
Укрытие было переполнено, но ничего, потеснились, приняли их.
— К нам, к нам двигайтесь, здесь удобней будет, — послышался знакомый голос, — Лёвку давай!
Эллочкина бабушка вытянула руки, взяла его.
— Ой, да что же это? Кровь? Он ранен! Мальчик ранен!
Посадила к себе на колени, голову Левке наклонила, стала смотреть.
— Ай-ай-ай! — засаднило у Лёвки.
— Ничего, ничего, солдатик, не плачь, до свадьбы заживёт, — стала успокаивать его бабушка, — просто царапина, рассекло самую малость. Сейчас ранку промоем, перевяжем. Эллочка, золотко, дай-ка мою сумку, там бутылочка с марганцовкой разведённой и бинт.

Бомбили долго, основательно, будто хотели уничтожить город Сталинград, сделать так, чтобы его не было. Земля сотрясалась от бомбовых разрывов, воздух был пыльный и тяжелый, пахло гарью.
В щели Лёвка с мамой пробыли до самого утра. Спали прямо там, где сидели, где застала их эта недлинная летняя ночь, неожиданно очень холодная для 23 августа. Лёвку нарядили в тёплую девчачью кофту, взятую всё у той же запасливой Эллочкиной бабушки. Голову забинтовали, в руку дали сухарь — грызи понемногу. Лёвка грыз, потом спал, когда проснулся, было утро.
От дома их две стены осталось и груда камней. Красивый был дом, старинный купеческий. Рядом огромная яма, это туда бомба упала.
Они шли по бывшей улице, мимо бывших домов, похожих на страшные скелеты. Старательно обходили ямы и завалы, куски разогретого, как повидло, асфальта. Впереди шагал дедушка. Он нёс на руках Эллочку. Лёвка с мамой позади, а за ними брела, пошатываясь, бабушка.
Добрались, с большим трудом, до моста через речку Царица. Мост уцелел и теперь до отказа был заполнен людьми и машинами. Плотным тесным потоком двигались они в сторону волжской переправы. Люди шли сосредоточенно, молча.
— Тру-у-у, тру-у-у! — раздался вдруг впереди сильный гортанный звук.
Это кричал слон.
— Слон идёт, слон идёт! — пронеслось над толпой длинное негромкое эхо.
— Пропустите слона, пропустите слона!
Один за другим расступались люди, жались друг к другу, к перилам моста.
Навстречу им бежала и трубила слониха Нелли. Она была сильно напугана и, видимо, не понимала, что же такое случилось.

Битва за город Сталинград длилась двести дней и ночей с 17 июля 1942 по 2 февраля 1943 года. Город был почти полностью разбомблен. Более сорока тысяч мирных жителей погибли, более ста пятидесяти тысяч были ранены. Лёва и его мама остались в живых. Лёва, Лев Сергеевич Тырин, вырос и стал художником. Все звери Сталинградского зоопарка, в том числе слониха Нелли, погибли.