Проводники из мира темноты
ПРОВОДНИКИ ИЗ МИРА ТЕМНОТЫ («Школьный Вестник» №5 за 2025 год)
Победа в Великой Отечественной войне досталась советскому народу высокой ценой. В книге «Россия и СССР в войнах XX века. Статистическое исследование», подготовленной историками под руководством генерал-полковника Г.Ф. Кривошеева, приводятся данные о числе раненых во время Великой Отечественной войны: по донесениям фронтов, флотов, отдельных армий и флотилий санитарные потери советских войск составили 18 344 148 человек, в том числе 15 205 592 раненых, контуженых и обожжённых, 3 047 675 заболевших и 9 0881 обмороженных. Сколько из них потеряли в результате ранения зрение — неизвестно.
Ранения глаз отличались особой тяжестью и, как следствие, приводили к появлению большого количества слепых людей. По отчётам госпиталей времён войны среди военноослепших подавляющее большинство были пехотинцами; далее следуют сапёры, миномётчики, танкисты. Человек, неожиданно потерявший зрение в возрасте наивысшей работоспособности, встречает это событие как величайшую трагедию, которая выбивает его из жизненной колеи, производит переворот в психике. В этот тяжёлый момент он особенно нуждается в деятельной помощи и поддержке.
В августе 1941 года Наркомат социального обеспечения вместе с Всероссийским обществом слепых выпустил «Инструкцию о работе с военноослепшими (Для медицинских работников и работников Всероссийского общества слепых)». Лучше всего помочь военноослепшему может человек, сам преодолевший недуг слепоты, или тот, кто имеет опыт обучения и реабилитации незрячих. И чем раньше придёт эта помощь, тем лучше.
В Советском Союзе уже был опыт помощи военноослепшим. Ещё в 1939 году в период советско-финской войны выдающийся российский тифлопедагог, учёный Борис Игнатьевич Коваленко организовал в Ленинграде на базе Педагогического института им. Н.И. Герцена «Курсы подготовки военноослепших к поступлению в вуз и интеллектуальному труду». «Несомненно, что потеря зрения глубоко потрясает человека, но при современном состоянии науки нет оснований считать ослепшего навсегда выбитым из жизненной колеи. Там, где офтальмология оказывается бессильной, в свои права вступает тифлопедагогика», — писал Б. И. Коваленко. Тогда же при его участии был организован первый в стране интернат для военноослепших, в котором особое внимание уделялось профессиональному обучению.
В августе 1941 года курсы были эвакуированы в Пермь. В годы Великой Отечественной войны Пермь (с 1940 по 1957 годы она называлась Молотов) и вся Пермская область стали одним из важнейших центров эвакуации промышленных предприятий и граждан из оккупированных и прифронтовых регионов. За годы войны в Пермской области было создано 149 эвакуационных госпиталей для раненных на фронтах северо-западного и центрального направления. Первые инвалиды по зрению появились в Пермской области уже в 1941 году. Они были защитниками Москвы и Ленинграда, участвовали в боях на территории Прибалтики и Белоруссии. Среди них были и рядовые, и офицеры — танкисты, сапёры, пехотинцы. Их всех объединяла общая судьба — быть слепыми до конца жизни.
Б.И. Коваленко был назначен консультантом военно-врачебной комиссии Уральского военного округа по делам помощи военноослепшим. Он предложил Пермскому педагогическому институту взять курсы в своё ведение. Несмотря на тяжёлое положение с помещениями, так как большая часть корпусов института была отдана под эвакогоспиталь, руководство института приняло предложение Коваленко. В это время ректором института был В.С. Павлюченков. Он оказался учеником Бориса Игнатьевича, когда тот в 1920-х годах работал учителем в сельской школе в Смоленской области. Коваленко узнал своего бывшего ученика через столько лет по голосу, чем глубоко поразил Павлюченкова.
Борис Игнатьевич Коваленко родился в 1890 году. Учась на юридическом факультете Петербургского университета, одновременно работал воспитателем в колонии несовершеннолетних правонарушителей. В Первую мировую войну его призвали в армию, но вскоре комиссовали из-за слабого зрения. После 1917 года он работал сельским учителем. В 1921 году после перенесённого тифа в 31 год он окончательно ослеп. Несмотря на потерю зрения, он ещё три года работал сельским учителем.
В 1924 году ему предложили стать директором смоленской школы для незрячих. Сначала он отказался, объяснив своё решение тем, что работать в такой школе ему будет тяжело в моральном отношении, так как это будет напоминать о его собственном несчастье и изолирует его от зрячих. Его супруга была другого мнения и настояла на его согласии. В жизни Б.И. Коваленко начался новый этап: определилось основное направление его научной работы — тифлопедагогика.
Опираясь на опыт отечественных и зарубежных тифлопедагогов, за пять лет Б.И. Коваленко сумел превратить смоленскую школу в лучшую в стране. Не оставляя работу в школе, Борис Игнатьевич становится членом методической комиссии при отделе социально-правовой охраны несовершеннолетних и принимает активное участие в решении вопросов обучения и воспитания слепых и слабовидящих детей. В 1925 году начинается преподавательская деятельность Б.И. Коваленко: он читает лекции на курсах повышения квалификации учителей школ слепых в Московском педагогическом институте им. В.И. Ленина.
В 1929 году его приглашают в Ленинградский пединститут им. Н.И. Герцена. Борис Игнатьевич получает должность профессора и становится заведующим кафедрой тифлопедагогики. Уже в довоенное время он стремится принимать в институт незрячих и способствует их трудоустройству в специализированные школы. В 1934 году Б.И. Коваленко назначается на должность декана дефектологического факультета Ленинградского пединститута, с которым он будет связан до конца жизни.
Организуя «Курсы подготовки военноослепших к поступлению в вуз и интеллектуальному труду» Б.И. Коваленко и его помощники имели примеры людей с нарушениями зрения, успешно окончивших вуз и занимающихся интеллектуальным трудом. Судьба самого Бориса Игнатьевича была доказательством того, что благодаря упорству и трудолюбию слепые люди могут многого достичь в жизни и работать наравне со зрячими.
Перед курсами была поставлена конкретная цель — подготовка военноослепших к поступлению в вуз и привлечение их к интеллектуальному труду. На практике Борис Игнатьевич и его коллеги преподаватели оказывали учащимся курсов и психологическую помощь, помогали им приспособиться к новым обстоятельствам и включиться в жизнь общества.
Уже 1 сентября 1941 года курсы возобновили свою работу при Пермском пединституте, правда, пока в пригородном посёлке Нижняя Курья. Эвакуированные вместе с семьями четыре преподавателя, пять курсантов и три студента Ленинградского пединститута были размещены на частных квартирах в посёлке. Занятия проводились в местной школе. На первом заседании педагогического совета курсов преподаватели единогласно поддержали предложение Б.И. Коваленко вести занятия по полной программе, несмотря на неясность вопроса с финансированием курсов, а значит, и с вопросом об их зарплате.
Едва обосновавшись в Перми, Борис Игнатьевич занялся обеспечением работы курсов, подготовкой необходимой документации для начала их финансирования, налаживанием рабочих контактов с местными органами образования. Но главной его заботой в это время было комплектование курсов военноослепшими. Надо было срочно разослать материалы, подробно рассказывающие о деятельности курсов, по военным округам, военкоматам, госпиталям.
Комплектуя курсы, Борис Игнатьевич вместе со своей верной помощницей — дочерью Ниной — исколесил всю Пермскую область. В госпиталях, в домах инвалидов он беседовал с ранеными, убеждая колеблющихся, вселяя уверенность в павших духом. Многие ослепшие были настолько потрясены случившимся, что лежали неподвижно, повернувшись к стене, и не реагировали ни на что. Но Борису Игнатьевичу почти всегда удавалось вывести их из депрессивного состояния.
Начинал он с беседы. Спокойным негромким голосом, не реагируя на резкие и часто грубые реплики потерявшего зрение раненого, он рассказывал о том, что со слепотой можно полноценно жить, приводил примеры. Борис Игнатьевич считал победой, если военноослепший соглашался начать учиться чтению и письму по системе Брайля.
В книге историка А.Ф. Малышева «Пермский педагогический институт — фронтовикам» рассказывается история Николая Стёпина. Он был ранен в 1943 году, когда взвод, которым он командовал, под огнём противника наводил переправу через реку Сейм около города Рыльска. Последствия ранения были тяжёлыми — правая рука ампутирована, нога в гипсе, контузия и полная потеря зрения. Полтора месяца Николай находился между жизнью и смертью, перенёс пять операций и был эвакуирован в Пермь.
Молодой организм и усилия врачей сделали своё дело, Николай начал поправляться. Но тут возник вопрос: как жить дальше? И ответа на него не было. Николай стал хмурым, раздражительным, замкнулся в себе. Перед его выпиской в госпитале появился Борис Игнатьевич Коваленко. Он сумел разговорить Николая, рассказал ему о себе, об успехах ослепших курсантов, убеждал в возможности получения высшего образования и устройства на работу.
На следующий день Борис Игнатьевич принёс с собой толстую брайлевскую книгу. Дал её в руки Николаю, показал, как можно её читать. И отчаявшийся фронтовик понял, что это единственный реальный выход из положения, в котором он оказался. Через полтора года Николай Яковлевич Стёпин получил аттестат с отличием. Так была одержана первая победа — получено среднее образование. Дальше — Пермский пединститут, а после него работа преподавателем в Пермском горном техникуме.
Автор книги А.Ф. Малышев воевал с 1941 года сапёром. Ослеп после ранения в августе 1942 года. Он тоже учился на курсах военноослепших. После войны окончил исторический факультет Пермского педагогического института, после получения степени кандидата исторических наук работал там же преподавателем.
В январе 1942 года курсы начали работать на базе общежития пединститута. В марте этого же года работа курсов вышла новый этап — начало систематической работы тифлопедагогов в госпиталях Перми по обучению военноослепших чтению и письму по системе Брайля.
С 1941 по 1944 года в глазных отделениях пермских госпиталей обучением системе Брайля сотрудниками курсов, членами пермского отделения ВОС было охвачено почти 300 военноослепших. Одновременно проводились занятия по самообслуживанию и пространственной ориентировке. Те слабовидящие и незрячие фронтовики, для кого было целесообразнее работать на производстве, а таких было большинство, уже в госпиталях направлялись в кабинеты трудотерапии. Эти кабинеты организовывались с помощью военных заводов, куда военноослепшие после выздоровления приходили на работу.
На военных заводах организовывали специализированные участки, приспособленные для работы без зрения. В случае необходимости использовали приспособления для тех, кто имел повреждения конечностей. Это хорошо действовало на моральное состояние военноослепших. Они понимали, что помогают фронту.
Не все военноослепшие хотели оставаться в городе и работать на производстве. Те, кто был родом из деревни, тосковали по земле. Для них Б.И. Коваленко организовал специальные курсы при Кунгурской сельскохозяйственной школе, разработал для них программу и учебный план.
Некоторые военноослепшие после окончания курсов направлялись в музыкальные школы. Однако Борис Игнатьевич предостерегал от необдуманного решения связать свою жизнь с музыкой, говорил, что кроме музыкальных способностей понадобятся усидчивость и завидная работоспособность. Н.В. Разживайкин выбрал музыкальное образование. В бою под Ленинградом в 1942 году он получил серьёзное пулевое ранение головы. Прямо из госпиталя он приехал на курсы военноослепших в Пермь. После курсов окончил Пермское музыкальное училище по классу баяна и связал свою дальнейшую жизнь с музыкой.
На курсы военноослепших для обучения по системе Брайля принимались все желающие, независимо от того, сколько классов средней школы они окончили до войны. А вот для зачисления на курсы по подготовке к поступлению в институт были некоторые условия: военноослепший должен был иметь не менее 6 — 8 классов средней школы.
На курсах велась работа по пространственной ориентировке. Курсанты учились правильно пользоваться тростью, использовать все возможные ориентиры звуки, запахи, характер поверхности под ногами. Были занятия по самообслуживанию в быту.
Каждому курсанту дополнительно к пенсии выплачивалась стипендия в размере 150 рублей. Военноослепшие размещались в институтском общежитии, а семейных устраивали на частных квартирах. Питание было организовано в столовых военторга, отоваривание карточек в специальном магазине. Большинству курсантов полагалось дополнительное питание.
На курсах и в госпиталях работали тифлопедагоги, люди, сами преодолевшие слепоту, любящие и знающие своё дело. Это супруги Варвара Алексеевна и Вячеслав Александрович Бершатские, Дарья Ефимовна Вайнцвейг. К работе с военноослепшими были привлечены лучшие педагоги города. Они успешно освоили приёмы и методы обучения слепых, а главное — нашли к ним правильный подход: не жалость и скидка на слепоту, а разумная требовательность, всемерная помощь в преодолении трудностей.
Работа с военноослепшими в госпиталях была, как правило, индивидуальная. Однако Б.И. Коваленко считал, что коллективная подготовка имеет ряд преимуществ. С одной стороны, курсантов морально поддерживает совместное обучение, с другой стороны, группу легче обеспечить квалифицированным составом преподавателей и необходимым для занятий оборудованием.
Нина Борисовна Коваленко в своей книге об отце пишет, что брайлевских учебников и наглядных пособий, конечно же, не хватало, и педагоги проявляли большую изобретательность, изготовляя из толстой бумаги рельефные карты и другие пособия. Бумагу для письма по Брайлю поставляла Краснокамская бумажная фабрика Госзнака. Занимались на курсах небольшими группами. Занятия длились 6 часов, после трёхчасового отдыха — подготовка домашних заданий с помощью чтецов. Для курсантов это была значительная нагрузка.
Бориса Игнатьевича иногда спрашивали с укором, почему курсанты так много работают, зачем военноослепшие начинают работать ещё в госпитале, а после выписки сразу же начинают учиться на курсах, лучше бы отдохнули. На это он всегда отвечал, что труд для человека имеет очень важное значение, а для потерявшего зрение — особенно, так как помогает поверить в свои силы, завоевать уважение окружающих. Включаться в работу необходимо сразу же после госпиталя.
Если нужно подлечиться, нельзя откладывать и дня, однако безнадёжные поиски зрения только разоружают в перестройке на новые пути жизни. Необоснованные обещания врачей вернуть или улучшить зрение, которые иногда дают для успокоения раненого, в ряде случаев приносили большой вред. Ослепшему нужно говорить горькую правду о потере зрения, но и одновременно показывать выход.
Постепенно к ослепшим фронтовикам возвращалась способность смеяться, шутить, радоваться. Курсанты были приняты в студенческую среду, участвовали в жизни института, в субботниках по заготовке дров и культурных мероприятиях. Так рождалась крепкая дружба, основанная на взаимном уважении и взаимной помощи. Новичков на курсах встречали тепло, окружали их вниманием и оказывали необходимую помощь.
За время работы курсов в Перми с 1941 по 1944 год через них прошло более 100 человек. 27 человек окончили исторический факультет Пермского пединститута и связали свою жизнь с народным образованием. Среди них М.И. Власов, более 20 лет он работал учителем в школе взрослых слепых в Перми. Другие, окончив музыкальное училище, выбрали музыкальное поприще.
Большинство окончивших курсы военноослепших пошли трудиться на производство. В 1940-х — 1950-х годах они работали в артелях инвалидов и на производствах, приспособленных для незрячих. В последующие годы, когда в Перми были открыты УПП ВОС, почти все они перешли на работу туда. Некоторые военноослепшие, начав трудиться рабочими, выросли позднее в крупных руководителей — директоров УПП ВОС.
Важную роль выпускники курсов сыграли и в руководстве Пермским областным правлением ВОС и первичными организациями.
«Я ученик Бориса Игнатьевича Коваленко, я коваленковец», — с гордостью говорил заслуженный учитель, краевед А.И. Шамин на слёте бывших учеников Б.И. Коваленко в Перми, посвящённом 100-летию со дня его рождения. Один из его учеников, учитель вечерней школы для незрячих в своём выступлении сказал: «В очень трудный, переломный момент нашей судьбы без громких слов и в ходе кропотливой работы Борис Игнатьевич помог десяткам и десяткам раненых фронтовиков заново найти себя и определиться в жизни».
