Проблемы этического воспитания лиц с нарушением зрения

Под этикой понимают науку о морали человека, о нравственных и духовных принципах, которыми он руководствуется в жизни. По И. Канту этика — это “наука о должном”. Мораль или этика существует с начала образования человеческого общества и определяется его экономическим развитием.

Существуют ли какие-то особенности, а тем более проблемы этического воспитания инвалидов по зрению по сравнению с нормально видящими? В литературе эти вопросы, к сожалению, до сих пор практически не рассматривались. Однако исходя из выводов тифлологии (М. И. Земцова, А. Г. Литвак, Л. И. Солнцева, В. А. Феоктистова и др.) о том, что развитие лиц с нарушением зрения, с одной стороны, подчинено общим со зрячими закономерностями, но, с другой стороны, имеет специфические особенности, можно предположить существование специфического и в сфере этического воспитания.

Для выделения и обсуждения этой специфики остановимся сначала на ключевом вопросе этики. Ключевой вопрос этики — это отношение человека к другому человеку, потому что эти отношения определяют в итоге счастье или несчастье жизни. Там, где отношения с людьми при ПРОБЛЕМЫ ЭТИЧЕСКОГО ВОСПИТАНИЯ ЛИЦ С НАРУШЕНИЕМ ЗРЕНИЯ носят высокое удовлетворение, уровень материальных благ как будто не имеет значения.

Естественно, пища, одежда, жилище и другие материальные блага влияют на состояние людей. Их потребление также приносит своего рода удовлетворение. Но в сложных противоречивых, экстремальных ситуациях на первый план вновь и вновь выступает именно приоритет человеческих отношений над предметными.

Итак, ключ к пониманию и воспитанию этических взаимоотношений лежит в сфере реальных практических отношений между людьми. Овладеть этическим ключом — значит обрести способность видеть находящегося рядом другого человека.

Если человек не видит (не замечает, не учитывает) Другого, то это значит, что у него много этических проблем.

Рассмотрим ситуацию. Вы одни дома, в халате, не причёсаны, вещи разбросаны, развалившись на диване едите прямо из кастрюли. Звонит телефон. Вам сообщают, что сейчас вас навестят. Значит, появляется Другой! Вы спешно наводите порядок, переодеваетесь, приободряетесь, вспоминаете, что для еды есть посуда.

О чём свидетельствует такое поведение? О желании представить себя в наивыгоднейшем положении или о желании создать другому наилучшие условия для проживания времени общения с вами? Первое не позволяет в полной мере судить об этической стороне дела. Второе — позволяет. Выход на этику отношений начинается там и только там, где перед человеком появляется Другой. Безнравственно, неэтично не замечать другого. Отсюда можно сделать следующий вывод: мера этического определяется мерой внимания к другому человеку.

Будучи в командировке в Шадринской (Курганская область) школе для детей с нарушениями зрения, я имела удовольствие наблюдать, на мой взгляд, высокоэтические отношения между воспитанниками. Собравшись у экрана телевизора дети показывали мне видеокассеты с записями номеров школьной самодеятельности. В комнате нас было немного. Дети помладше разместились ближе к экрану, старшие дети этому не препятствовали. Но вот в комнату пришли малыши. Старшие ребята быстро и тихо напомнили тем, кто сидел ближе к экрану, что малышей надо пропустить вперед. Дети быстро переместились, причём те, кто постарше, сделали это не только без малейшего недовольства, но и с привычной заботой о младших.

Ещё более показательными в плане этики были комментарии учащихся к кадрам на экране: “Смотрите! Смотрите! Как красиво мальчики танцуют испанский танец!”, “Вы обратили внимание на Машину косу? Такая коса – редкость! ”, “Прокрути ленту. Давай покажем, как выступают ребята из вспомогательного класса! ” и т. д., и т. п. Эти дети видят других. Значит, названная школа на правильном пути в этическом воспитании своих учащихся.

Но в воспитании заботы о Другом не должно быть и перегибов. Я с любовью вспоминаю счастливое детство, в советский период нашей истории, но так ли уж этичен популярный в то время призыв жертвовать собой ради счастья других? А разве каждый из нас не хочет и не достоин счастья здесь и сейчас? Ведь тот, кто жертвует собой, тоже Человек и является Другим человеком для окружающих. Значит, попрание интересов человека (жить, главным образом, ради других) – безнравственно. Отсюда следующий вывод: мера этического определяется мерой сопряжения интересов личностного “я” и интересов Другого.

В то же время, мера этического определяется мерой уважения к самому себе как к Человеку. Неэтично и безнравственно не относиться к себе как к Человеку. Согласитесь, что, к сожалению, многим людям всё равно как они выглядят. Такие люди есть и среди инвалидов по зрению, точнее – среди нас, ибо я сама отношусь к этой категории и являюсь членом Общества слепых.

Между тем, человек с дефектом (каким бы этот дефект ни был) привлекает повышенное внимание окружающих. А так как среднестатистический зрячий редко встречается со слепыми, то он склонен своё впечатление от этой встречи переносить на других незрячих, забывая о том, что они, как и нормально видящие, тоже все разные. Именно поэтому промахи, недостатки, в частности, неэтическое поведение одних незрячих невольно переносятся зрячими на других. Отсюда: безнравственно инвалиду по зрению быть, например, неусердным студентом, грубо требовать льгот и т. д., и т. п., ибо поведение одного зачастую приписывается зрячими другим инвалидам по зрению как характерная особенность слепоты.

Более того, неэтическое поведение незрячих иногда может просто оттолкнуть нормально видящего от слепых. Например, если незрячий грубо отказался от помощи, то предложивший её вряд ли захочет в следующий раз оказать Другому незрячему аналогичное внимание, в котором, быть может, тот очень будет нуждаться.

Отношение к человеку как к Другому субъективно свободно, т. е. нельзя силой заставить человека любить людей, Родину, почитать старость, заботиться о слабых, быть верным в дружбе. Значит этическое – это сфера психологической свободы человека. Есть правила жизни в обществе, есть нравственные нормы, но человек сам делает выбор. Отсюда: мера этического определяется мерой свободы выбора человека, проявляющего свое субъективное отношение к Другому. Естественно, здесь речь идёт не о свободе от нравственности и не о свободном праве каждого быть дикарём или бандитом.

Речь идёт о свободе в нравственности, о свободе выбора в контексте социальных норм, о человеке, который сам выстраивает своё нравственное поведение без оглядки на приказ, контроль, заповедь, потому что он этого хочет, потому что, соблюдая нормы и как будто попадая в несвободу, человек обретает на самом деле личностную свободу. Ради этой свободы человек принимает этические нормы как регуляторы отношений.

Таким образом, можно констатировать, что этические нормы — это условие существования любого сообщества, без них нет общественной жизни.

Однако соблюдение этических норм в человеческих отношениях есть ни что иное, как соблюдение этикета, являющегося своеобразным кодексом принятых в данном обществе хороших манер и правил поведения людей дома, на работе, в транспорте и т. п. Отсюда следует, что этикет представляет собой конкретно-прикладной аспект этики, выраженный в определённых правилах поведения человека в различных местах и ситуациях.

Многие считают, что правила этикета – никому не нужная формальность, своеобразный анахронизм, доживающий последние дни в современном обществе. Но это далеко не так. На самом деле, воспитанному человеку, знающему и соблюдающему правила этикета, гораздо легче живётся в любом обществе.

Следовательно, этическое воспитание (в том числе и инвалидов по зрению) связано с формированием у человека навыков этических взаимоотношений с другими людьми, предполагающих также знание норм поведения и умение следовать им.

В поведении, в общении с другими людьми неизбежно проявляется внутренний мир человека. Богатому и красивому внутреннему миру, как правило, соответствует высокая культура поведения и общения. Но далеко не всегда красивая внешность, красивые манеры общения с другими людьми говорят о наличии этой красоты внутри самого человека. Именно поэтому этикет должен показывать наличие внутренней этики и красоты, а не служить своеобразной ширмой, за которую можно спрятать внутреннюю убогость и недоброжелательность. Непреложна истина: “Этикет без этики – это лицемерие и ханжество”**

Этикет (как действительное проявление высокой внутренней этичности) служит той надежной основой, на которой строится прочное здание человеческого общежития.

Замечу, что зачастую правила этикета у разных народов и культур противоречат друг другу. Одно и то же действие у разных народов оценивается по-разному. Поэтому для успешного общения представителей разных стран и культур необходимо знать не только язык страны, но и язык её этикета.

В последнее время интерес к проблеме целенаправленного этического воспитания возрастает, обосновываются её актуальность и практическая значимость. Не случайно по различным аспектам этой проблемы появляется литература справочного и энциклопедического характера.

Актуальна ли эта проблема для тифлологии? Бесспорно, потому что, во-первых, она актуальна вообще, а, во-вторых, потому что глубокое нарушение зрения привносит специфику как в процесс формирования этических отношений, так и в соблюдение норм этикета.

Всегда ли этичны мы, инвалиды, когда требуем себе льгот за счет других, когда пользуемся помощью близких зрячих людей как чем-то должным, не испытывая при этом естественной благодарности? Не буду голословной и приведу примеры, тем более, что меня всегда волновали причины проблем незрячих, работающих в коллективах нормально видящих, и именно под этим углом я стараюсь анализировать каждую известную мне конкретную ситуацию.

Как-то один из моих незрячих знакомых пожаловался, что на работе его не ценят и “принижают” как коллеги, так и руководитель научной группы. В процессе поиска причин пытаюсь вместе с самим этим знакомым оценить его вклад в разрабатываемую коллективом тему. Доля участия оказалась незначительной, так как мой знакомый брал на себя ничтожно малую часть работы. Почему? Оказывается, любую из частей общей работы зрячим, по его мнению, было выполнить легче, чем ему. Дословно: “Они же видят и справятся быстрее меня. Зачем же я буду этим заниматься? ”

На работе людей ценят прежде всего за качество выполнения ими профессиональных обязанностей. В нашем примере незрячий сам с себя эти обязанности снимал. Так откуда же могло взяться уважение к нему – человеку в принципе весьма профессиональному и эрудированному – со стороны коллег? Такое отношение к работе и людям – простое иждивенчество, и оно – безнравственно.

Другой пример. Многие незрячие учащиеся и их родители в 80-е годы резко выступали за вывод из школ для слепых и слабовидящих вспомогательных классов, в которых обучаются дети с нарушением интеллекта. В печати развернулась тогда целая полемика. Но если незрячие нетерпимо относятся к другим незрячим, интеллектуальные возможности которых не позволяют получить цензовое образование в объёме средней школы, то вправе ли инвалиды по зрению обижаться на зрячих, которые недооценивают слепых за их физический недостаток. Ведь и то, и другое одинаково безнравственно.

Ещё один пример, но теперь уже положительный. В прежние годы было принято оказывать помощь работникам овощных баз силами общественности, в том числе и учёных. Слепые, естественно, членами своих коллективов освобождались от этих работ, но незрячий, таким образом, занимал особое положение в коллективе, т. к. разнарядка “сверху” давалась по числу всех работников научного подразделения без учета инвалидности отдельных его членов. Незрячая сотрудница одного из научных учреждений, не желая быть “в тягость” коллективу, нашла достойный, по-моему, вполне этичный выход. Она брала на себя по два дополнительных дежурства в учреждении за тех коллег, которые отрабатывали за неё один день на овощной базе.

Результаты этического воспитания незрячих зависят от отношения к ним родителей, близкого окружения, педагогов и посторонних людей, с которыми им приходится сталкиваться. Но оно (это отношение к незрячим) зачастую и даже чаще всего оказывается специфичным, поэтому многие особенности нравственного и поведенческого характера, свойственные инвалидам по зрению, являются следствием своеобразного отношения к ним со стороны зрячих.

Гиперопека родителей и близких в сочетании с таким же отношением некоторых педагогов и медиков отрицательно сказывается на инвалидах. Насколько этичным может вырасти ребенок, если в школе для сохранения зрения его постоянно освобождают от домашнего задания? При таком воспитании человек с детства привыкает к различным скидкам. Исподволь ждать, а затем и требовать уступок, снисхождения становится для него нормой поведения. Эта черта характера некоторых доводит до того, что они требуют льгот даже среди себе подобных. Например, считают нормой пройти без очереди даже тогда, когда в ней стоят такие же инвалиды. Похожие случаи можно наблюдать, например, в ведомственных санаториях системы Всероссийского общества слепых.

А теперь рассмотрим другую ситуацию, в которой зрячий своим поведением унижает незрячего. Представьте себе чувства слепого человека, если вопросы, относящиеся к нему, зрячий задает его сопровождающему. Можно подумать, что все слепые одновременно глухие, а также глупые и не в состоянии сами за себя отвечать. Однако очень многие люди всю интересующую их информацию о незрячем стараются получить именно от его спутника, а не у него самого. Подобное отношение к инвалиду по зрению унижает его, и следовательно, – безнравственно.

Многие недостатки в манерах слепых, с одной стороны, связаны с недостатками зрения, а с другой стороны, с ложной деликатностью зрячих. Им иногда неловко сделать замечание, объяснить, как выглядит со стороны человек с плохими манерами, устранив таким образом обнаруженный недостаток. Неправильное поведение постепенно превращается в дурную привычку, которая наносит большой вред инвалиду.

Приведу очень показательный, на мой взгляд, пример. На одной из конференций, в которой принимали участие как инвалиды по зрению, так и нормально видящие, многие присутствующие восхищались молодым незрячим человеком. Его образованность, профессионализм, эрудированность в сочетании с умением хорошо петь под собственный аккомпанемент на гитаре естественным образом привлекали внимание окружающих. Я, гордая успехами инвалида по зрению (т. е. себе подобного), перечисляю достоинства этого молодого человека мало знающим его зрячим людям. И вдруг мне говорят: “Да, все хорошо бы, но…” И сообщают о его в бросающейся в глаза дурной привычке, вызывающей чувства брезгливости и отвращения. А ведь эта дурная привычка появилась не сразу. Но рядом с этим незрячим были слепые родители, видимо, равнодушные или стеснительные люди. В результате то, от чего можно было отучить ещё в детстве, вошло в привычку.

На нравственном формировании личности инвалида по зрению отрицательно сказывается занижение нормально видящими возможностей слепых в развитии, учебе, в профессии, быту и т. д. и т. п. “Принижение” незрячего, в свою очередь, является следствием отсутствия в нашем обществе в целом чётких представлений о жизни инвалидов по зрению, их достижениях, успехах и действительных трудностях, вызванных слепотой.

Не понимая характера затруднений незрячих, окружающие оказывают иногда услуги, которые у инвалидов вызывают по меньшей мере недоумение. Приведу только один пример. Как-то спрашиваю знакомую, помогают ли ей пассажиры при выходе из наземного транспорта добраться до входа в метро. Отвечает: “Иногда помогают, но бывает и так, что 2– 3 человека дружно суетятся вокруг меня пока я выхожу из троллейбуса (будто я не знаю о существовании ступенек и поручня на выходе), а затем все разом исчезают, и я самостоятельно через сугробы (машины, лужи и прочие помехи) “пробиваюсь” к входу в метро. Иногда помогают там, где вполне могу справиться сама, и, наоборот, оставляют одну в опасном месте”.

Таким образом, решение проблемы этического воспитания незрячих выводит нас на необходимость решения ещё одной проблемы: формирования правильного отношения к дефекту. Причём формировать его надо у всех: во-первых, у самих незрячих, во-вторых, у их родителей и близких, в-третьих, у педагогов, и, в-четвертых, у всех слоёв нашего общества.

Как уже отмечалось, важную часть этического воспитания составляет обучение этикету, т. е. обучение соблюдению человеком своеобразного принятого в обществе кодекса правил. В овладении незрячими этикетом специфического очень много. Это является следствием того, что, во-первых, в применении большинства правил большую роль играет зрение (приветствие, нанесение макияжа, этикет неречевого общения и др.), а, во-вторых, нормально видящие зачастую усваивают правила и манеры самостоятельно - по подражанию, а незрячие во многих случаях нуждаются в специальном обучении. Например, этикет посещения театра (кинотеатра) требует прохождения на своё место лицом к сидящим. Это правило зрячие очень быстро усваивают с детства – по подражанию или после объяснения взрослых. Если ребенок, поняв правило в первое посещение театра, забыл его, то он легко вспомнит о нём, когда снова окажется в театре и посмотрит на поведение окружающих.

Незрячий, конечно, может сам догадаться, что проходить лицом к сидящим эстетичнее, но он лишен возможности подражать и мгновенно ориентироваться в ситуации по поведению окружающих. Это, естественно, затрудняет как усвоение, так и соблюдение многих правил этикета.

Кроме того, далеко не всем правилам незрячие могут и должны следовать. В некоторых случаях соблюдение норм этикета оказывается даже опасным.

По роду своей деятельности мне часто приходится бывать с лекциями по тифлопедагогике в незнакомых учреждениях и городах. Как правило, на первых лекциях я рассказываю слушателям о том, как именно видят люди при различных дефектах зрения. При этом подробно объясняю зрительные возможности слепых с остаточным зрением. Объяснение сопровождаю фотоматериалами, различными примерами, в том числе всегда анализирую возможности своего остаточного зрения. Делаю это специально, чтобы, во-первых, у слушателей был, как говорится, живой пример, а во-вторых, с целью подготовки их к дальнейшему общению со мной.

Как же часто меня огорчают мои ученики, когда из вежливости, следуя этикету, они (и это после всех моих разъяснений!) стараются пропустить меня как преподавателя в коридоре вперед. Но ведь в незнакомом месте незрячему вести за собой зрячих неуместно и опасно. Ведь я не знаю, что там впереди: дверь, порожек, ступеньки. Зачем же мне пробираться ощупью там, где я легко могу идти с нормально видящим под руку или за ним! Частенько приходится даже после лекции прямо-таки “сражаться” с принимающей стороной и снова объяснять: “Простите. Я ведь почти не вижу. Место для меня новое. Поэтому мне легче идти с вами под руку, а если проход узкий, мне легче идти просто за вами”. Соблюдая этикет в незнакомом для меня месте, ученики просто подвергают меня опасности.

Другие примеры. По правилам этикета мужчина должен несколько опережать женщину, когда открывает для неё дверь, но входить в помещение вслед за женщиной. Применительно к незрячему мужчине, идущему со зрячей женщиной, это правило в чистом виде неприемлемо, так как нелепо и опять-таки опасно слепому мужчине рваться к незнакомой двери в незнакомом месте. Но одновременно с тем, ему, конечно, не стоит “тащиться” сзади. Если женщина, помогая идти, открывает дверь, то мужчине непременно следует придержать дверь.

Аналогичным образом небезопасно и поэтому неуместно незрячему мужчине в соответствии с общепринятыми нормами при спуске по лестнице идти на одну–две ступеньки впереди зрячей женщины.

В книгах по этикету отмечается, что ходить под руку в наше время считается старомодным. Это затрудняет движение, особенно на людных узких улицах. Подчеркивается, что под руку этично идти по широким аллеям парка, когда есть необходимость женщине опереться на руку мужчины. В полном объёме это правило для незрячих тоже неприемлемо, так как в сопровождении зрячих и друг с другом незрячим безопаснее (а это – прежде всего!) передвигаться, держась под руку.

Многие правила этикета рассчитаны на использование зрения, поэтому следование отдельным из них ставит незрячего в неловкое положение.

Например, при приветствии мужчина первым должен здороваться с женщиной, но при этом руку для пожатия первой должна протянуть она. Сколько раз я слышала от незрячих женщин, что это правило для них мучительно: “Чувствую, что должна протянуть руку, но боюсь! А вдруг не найду его руку, а вдруг моя рука просто зависнет!”, “Хочу протянуть руку, но боюсь. А вдруг он, поздоровавшись, уже не смотрит на меня и моя рука повиснет в воздухе” и т. д., и т. п.

Положение незрячих усугубляется ещё и тем, что для них практически нет книг по этикету на доступных носителях; зрячие же имеют их в домашних библиотеках и при необходимости всегда могут освежить знания, разобраться в отдельных тонкостях.

Иногда рейтинг инвалидов по зрению падает в глазах зрячих членов трудовых коллективов по причине “странного” (в смысле неэтичного), на их взгляд, поведения. О такой своей “странной” манере я узнала от заведующей научной лабораторией, в которой работаю. “Странность” состояла в том, что в коридорах Института я здороваюсь с сотрудниками других лабораторий по нескольку раз в день, а на улице молча прохожу мимо. Дело в том, что по состоянию зрения я не могу узнать проходящего мимо человека, поэтому на всякий случай здороваюсь со всеми. Что же касается улицы, то ведь не будешь в Москве даже вблизи Института приветствовать каждого прохожего. Вот и не здоровалась.

Узнав о своей “странности”, я решила внести коррективы в манеру приветствия. Стала в утренние часы говорить “доброе утро”, в обеденные — “добрый день”, а вечером — “добрый вечер”. Вот только с приветствием на улице ничего подходящего не придумала. А впрочем, благодаря длительной работе в одном учреждении и целенаправленному разъяснению (конечно, при удобном случае) возможностей моего низкого зрения проблемы этой в общем уже не существует.

В рамках одной статьи невозможно коснуться всех сторон масштабной проблемы этического воспитания незрячих. Совершенно незатронутыми остались, в частности, вопросы соблюдения незрячими этикета в процессе приема пищи, особенности овладения ими этикетом неречевого общения и др. А между тем значение этического воспитания, обучение этикету имеют неоценимое значение для успешной интеграции инвалидов по зрению.

Резюмируя вышеизложенное, сделаем некоторые выводы:

1. Проблема этического воспитания незрячих относится к числу актуальных для теории и практики тифлологии.

2. Этическое воспитание вообще и обучение соблюдению этикета, в частности, при нарушениях зрения несомненно имеют особенности, которые требуют изучения.

3. Изучение вопросов специфики этического воспитания незрячих позволит выработать конкретные рекомендации в адрес родителей, педагогов и реабилитологов.

4. Эффективное этическое воспитание незрячих невозможно без целенаправленного просвещения общества по вопросам жизни незрячих: быта, учёбы, профессиональной деятельности, досуга, а также без информирования общественности о специфических трудностях, вызванных нарушениями зрения.

5. Назрела необходимость издать для незрячих в рельефно-точечном и озвученном вариантах хотя бы малую энциклопедию этикета, дополнив её комментариями о соблюдении конкретных правил в условиях зрительной недостаточности.

6. Весьма желательно провести специальную работу по выделению из перечня общепринятых правил этикета тех, строгое выполнение которых инвалидами по зрению затруднено или невозможно. Для этих выделенных случаев следует разработать специальные (адаптированные для незрячих) способы и манеры поведения.

7. С целью пропаганды среди незрячих, особенно – молодежи, правил этикета следует в учреждениях системы ВОС (домах культуры, клубах, первичных организациях) создавать кружки, в которых инвалиды могли бы изучать правила, упражняться в их применении, обсуждать нормы поведения в конкретных ситуациях. Это позволит поднять уровень этической культуры незрячих и одновременно будет способствовать выработке специальных правил, которые помогали бы им, не нарушая этику поведения, избегать неловких и опасных ситуаций.