Три беседы о культуре речи. Беседа вторая

Ольга Клековкина ("Школьный Вестник" № 8 за 1998 год)

Беседа вторая

Служебная карьера вполне может оборваться из-за слабой речевой культуры. Происходит это обычно не вдруг, а постепенно. Постепенно теряется уважение и доверие к человеку, говорящему неправильно. Однако такое может случиться и сразу. Один испаноязычный переводчик, осуществляя свой первый перевод на уровне приёма посла, начал буквально так:
— Он сказал...
И дальше: от имени посла — «он» и от имени принимающего его лица тоже — «он». Что и стало первой и последней его работой на международных переговорах. У этого переводчика был большой словарный запас, он выучил грамматику, но не владел речевым этикетом. Нельзя говорить о присутствующем человеке: «он». Любой язык достаточно богат, чтобы найти десятки способов того, как избежать употребления здесь этого местоимения. «Наш директор сказал...», «Глава администрации области придерживается мнения...». Этот этикет необходимо соблюдать и в служебной, и в домашней обстановке.

Руководитель фирмы, дорожащий своей репутацией и репутацией своего учреждения, скажет в присутствии  сотрудника: «Наш главный бухгалтер Вера Дмитриевна подготовила отчёт...» или: «Мой секретарь уже закончила компьютерный набор...» Воспитанная, уважающая родной язык и своего мужа женщина скажет в его присутствии: «Мой муж говорил мне...» или: «Обсудите это с моим мужем». Родители, если они думают о будущем своего ребёнка, в том числе и его речевой культуре, никогда не говорят при сыне или дочери: «Он (она) учится...», но только: «Наш сын учится...» или: «Наша дочь учится...».
Сердце замирает, когда покупатель обращается к продавцу: «Свешайте мне, пожалуйста...», а продавец выполняет просьбу и столь же вежливо отвечает: «Вот, я вам свешала...» Конечно, их взаимная доброта, как говорится, дорогого стоит, но таких слов в русском языке нет! Правильно: «взвесьте», «взвесила». Сразу вспоминается несуществующее, но, к сожалению, употребительное слово «ложить» (безотносительно к постановке ударения: «лОжить» или «ложИть»).

Не случайно подобное неверное словоупотребление вложил в уста своих персонажей Михаил Зощенко:
«— У меня, — говорит, — привычки такой нету — швабры в чай ложить. Может, это вы дома ложите, а после на людей тень наводите». Так выговаривает за столом на поминках после похорон своего мужа женщина приглашённому ею человеку (рассказ «Стакан», 1923 г.).
Или: «Ложи, — говорю, взад!». «Ложи,— говорю, — к чёртовой матери!» Это произносит слесарь-сантехник Григорий Иванович, когда приглашённая им в театр барышня берёт с блюда в буфете четвёртое пирожное, а незадачливый кавалер боится, что у него недостанет денег расплатиться (рассказ «Аристократка», 1923 г.).

Примечательно, что все действующие лица — послеоктябрьской поры (но об этом у нас ещё будет повод сказать особо).
Следует говорить только: «класть» и просто запомнить, что глагол с корнем «лож» употребляется лишь вместе с приставкой: «положить», «вложить», «доложить» (в смысле — добавить, дополнить) и так далее.

Надеемся, что большинство читателей ни при каких обстоятельствах не скажет «ихние», «ихних», а только «их». Но, согласитесь, подобное неверное словоупотребление мы слышим чуть не ежедневно. Так же, как вместо правильного «у неё» — неправильное «у ней». Это тоже часто встречается у персонажей Зощенко:
«— Ежели баба в шляпке, ежели чулочки на ней фильдекосовые, или мопсик у ней на руках...» (всё тот же бедный слесарь Григорий Иванович из рассказа «Аристократка»).

Удивительно точно Корней Иванович Чуковский назвал речь героев Михаила Михайловича Зощенко «новомещанской речью».
Конечно, теперь, с переменой политической обстановки в России, вряд ли кто-то из нас в здравом уме скажет подобно зощенковскому персонажу: «Развернула свою идеологию во всём объёме» (сегодня это прозвучало бы  очевидной глупостью для многих, хотя лет десять назад было вполне актуально). Но в стране после реформы русской орфографии 1918 года успели вырасти и состариться поколения, оторвавшиеся от глубин народного языка. Отсюда все эти «положь» и «ихние».

Нам досталась в наследство столь тяжёлая языковая ситуация, что если мы, взрослые люди, будем стесняться учиться говорить правильно, то следующим поколениям придётся ещё более «солоно».

На глазах слова приобретают искажённый вид. Из лексики сферы бизнеса, например, прискорбному «преображению» подверглось слово «уставный» («уставный фонд», «уставный капитал» и т. д.). Даже большинство журналистов, дикторов радио и телевидения пишут и произносят неверно: «уставной». Вслед за ними эту ошибку в устной и письменной речи повторяем мы. На нас давит авторитет средств массовой информации, а главное, происходит привыкание к ошибкам. Мы искренне говорим: «извиняюсь» (хотя буквально это значит: «извиняю самого себя», в то время как имеется в виду совсем другое: «извините меня, пожалуйста»; так и следует говорить: «извините»). Не задумываясь, мы говорим и пишем (в самых ответственных текстах, в документах): «июль месяц». Как будто июль или январь могут быть не месяцем, а табуреткой или, допустим, книгой...

Очень распространено употребление предлога «с» вместо «из», если речь идёт о населённом пункте, учреждении и т. п.: «Я сам с Москвы», «Я только что приехал с Воронежа», «Я к вам пришла со школы». Что совершенно противоречит правилам и традициям русского языка. Хлынули эти «с», вероятно, из языка украинского, то есть его традиция механически перенесена в русскую речь. И звучит (независимо от национальности): «с Москвы», «с магазина»... Следует говорить только: «из Москвы», «из Воронежа», «из школы», «из магазина».  

Безусловно, очень трудно в зрелом возрасте менять языковые привычки. Но другого-то выхода нет! Впрочем, о некоторых других причинах появления таких привычек — в следующем номере.