ДРЕВНЕРИМСКИЙ КАЛЬКУЛЯТОР
Константин Подыма ("Школьный Вестник" №9 за 2000 год)
ДРЕВНЕРИМСКИЙ КАЛЬКУЛЯТОР
Знаешь, когда начинались уроки у школьников Древнего Рима? Не пугайся — на рассвете! А зимой занимались при огне светильников.
Все дети тогда начинали учиться с семи лет. В богатых семьях — дома: девочки — под руководством матери, мальчики — с домашним учителем. Ребята из семей победнее ходили в школу, которые были частными.
Сначала ребята заучивали в школе названия букв, повторяя их за учителем, но вообще ни разу не видя. Этот способ дожил до первого века нашей эры. Тогда видный оратор и педагог Марк Фабий Квинтилиан писал: «Мне, по крайней мере, не нравится хотя бы то, что, как я вижу, маленькие дети часто учат названия и порядок расположения букв раньше, чем вид той или иной из них. Это мешает усвоению букв... Поэтому лучше всего выучивать буквы, как людей, — сразу и по внешнему облику, и по именам». Он предлагал учить грамоте по-другому: учить, развлекая, приобщать к чтению при помощи игрушечных букв, вырезанных из слоновой кости, или «отыскать что-либо иное, чему больше радовался бы этот возраст и что было бы приятно трогать, рассматривать, называть...»
Мудрый Квинтилиан предлагает печенье, изготовленное в форме букв.
Ну а арифметика? Как же без неё? С помощью калькулятора (учителя арифметики) ребята учились считать. Вначале — на пальцах (пальцы левой руки обозначали единицы и десятки, а правой — сотни и тысячи; затем — с помощью камешков. Самым надёжным средством решения задач оставались вычисления в уме. Как и сейчас, таблицу умножения полагалось знать наизусть. Заучивали её хором, повторяя цифры вслед за учителем...
К слову, подобные декламации доставляли немало беспокойства людям, жившим неподалёку от школы, — целыми днями слышались оттуда звонкие и дружные детские голоса. И неудивительно: у тех школ не было специальных помещений, ребята занимались то в снятой внаём комнате, то во дворе, то просто на площадке, отделённой от улицы лёгкой занавеской.
Но были в Древнем Риме и особые предметы. Вслушайтесь, что читал учитель ученикам из трактата Плутарха...
«О ТОМ, КАК ЮНОШЕ СЛУШАТЬ ПОЭТОВ»
Известны... слова, что самое вкусное мясо не похоже на мясо, а самая вкусная рыба не похожа на рыбу. Если мы согласимся с этим, то уподобимся людям, у которых... язык более тонко чувствует, чем сердце. ...Поэтому мало следить, чтобы юноши не увлекались сладкой едой и питьём; надо ещё приучать их к мысли, что при чтении и слушании они прежде всего должны искать целительное и полезное, а наслаждение при этом получать небольшими порциями, словно вкусную приправу.
Зачем запирать все находящиеся в городе ворота, если через одни из них всё-таки смогут проникнуть враги? Для юноши напрасно воздержание от наслаждения, если он как-нибудь случайно услышит хотя бы об одном... Невозможно да и бесполезно удерживать oт чтения в таком возрасте...
...В поэзии содержится много приятного и полезного для молодой души, но не меньше и такого, что может смутить её и внушить вздорные мысли... Пусть юноша, приобщаясь к поэзии, не думает при славных и великих именах прошлого, будто люди были мудрыми и справедливыми, а цари — великодушными и к тому же — образцами всяческой добродетели и праведности. Юноше может повредить, если он будет все их поступки оценивать как великие и восхищаться ими, ничем не возмущаясь, ничего не слыша и не зная об их порочных словах и деяниях... Пусть он убедится, что люди, жизнь и нравы, воспроизводимые поэзией, не совершенны, не чисты, не безупречны во всех отношениях; в них сталкиваются чувство и разум, ложь и незнание... Такое воспитание и образ мыслей сделают чтение поэзии для юноши безвредным, так что при хороших словах и делах он будет испытывать подъём и воодушевление, а дурное вызовет в нём отвращение и негодование. Но тот, кто считает всё для себя приемлемым, кто всем восхищается, кто бывает ослеплён именами героев, тот, подобно подражателям сутулости Платона и шепелявости Аристотеля, незаметно для себя станет восприимчивым ко множеству дурных вещей. Юноше не нужно трусости или благоговейного страха, словно в храме: о правильном и пристойном, о неправильном и непристойном он должен привыкнуть судить равным образом — безбоязненно и прямо.
...Люди, привыкающие внимательно слушать поэзию, обладают двумя преимуществами: во-первых, это чувство меры, то есть умение никого не задевать жестокими и бессмысленными упрёками за то, что дано судьбой, а во-вторых, это сила души, которая заключается в том, чтобы, находясь в беде, не вешать голову и не впадать в смятение...
Первый век нашей эры.